Интервью с режиссёром «Ину-О: Рождение легенды» Масааки Юасой | КГ-Портал
В прокат на этой неделе вышло полнометражное аниме Масааки Юасы «Ину-О: Рождение легенды». Трогательная история дружбы и сотворчества слепого музыканта и проклятого при рождении танцора добралась до российского экрана спустя два года после премьеры, по пути чуть не прихватив награду Венецианского фестиваля.
КГ-Портал встретился с Юасой, чтобы поговорить о его последнем на сегодняшний день фильме.
КГ: «Ину-О» вышел два года назад. Как изменилось ваше отношение к этой работе за прошедшее время?
МЮ: Когда я работал над «Ину-О», то думал только о том, как технически сделать фильм. Потом он начал выходить на экраны: сначала в Японии, после чего — в остальном мире. И за всё это время мои желания не менялись: я хотел, чтобы люди во всех странах смотрели это аниме с удовольствием.
КГ: Ваш фильм снят по роману японского писателя Хидэо Фурукавы. Насколько сложно было его экранизировать?
МЮ: На протяжении работы над фильмом я стремился сохранять неизменное уважение к оригинальному роману. Признаю, это не мой сюжет, но я хотел прочитать его по-своему. Такой подход неизбежен, ведь хронометраж аниме не может соответствовать времени, потраченному на чтение книги. К тому же изобразительные средства отличаются.
Например, для «Ину-О» важны музыкальные сцены. Но в романе есть лишь их описание. У меня была творческая свобода наполнить его содержанием: сначала я придумывал сеттинг, потом дополнял его деталями. Так строилась работа с подобными эпизодами.
КГ: В «Ину-О» много ссылок на японскую историю и культуру. Насколько их знание может помочь зрителю понять фильм?
МЮ: Действие происходит во время эпохи Муромати (XIV-XVI вв. — КГ), это сложное для понимания время. Так что я стремился к тому, чтобы даже тот зритель, который ничего не знает об истории Японии, смог комфортно смотреть фильм.
Однако если аниме подвигнет кого-то на то, чтобы обратиться к японской истории, то при повторном просмотре этот человек сможет открыть для себя много нового. Другими словами, знания полезны, но не необходимы для того, чтобы смотреть «Ину-О».
КГ: Как вы сказали, фильм разворачивается в эпоху Муромати. Какие ещё периоды истории Японии вас привлекают? Что просится на экран?
МЮ: Честно говоря, я и к эпохе Муромати до чтения оригинального романа не испытывал особого интереса. Но по мере того, как углублялся в сюжет, начинал понимать, что за интересное и полное противоречий время это было. Такие периоды позволяют интерпретировать их вновь и вновь — с точки зрения современности.
КГ: Вы как-то назвали «Ину-О» поддержкой тем, кто живёт в соответствии со своими убеждениями и отказывается от того, чтобы следовать за судьбой и модой ради славы. Вы считаете, что такова судьба всех настоящих творцов или возможны исключения?
МЮ: Художник может пойти разными путями, это показано в фильме. Речь не только о судьбе главных персонажей. Скажем, у отца Ину-О — своя дорога. Собственные решения принимают и люди из окружения героев.
Но Ину-О и Томона делают наиболее яркие, диаметрально противоположные жизненные выборы. Этот ход — намеренный, для драматического контраста.
Впрочем, счастливее всего главные герои были не в финале фильма, а в том эпизоде, когда впервые встретились. В этот момент они испытывали настоящую радость как творцы.
КГ: В последние пару десятков лет японская культура снискала особенную популярность на Западе. Нет ли у вас ощущения, что она перестает принадлежать своему народу?
МЮ: На самом деле, этот процесс идёт в обе стороны.
Раньше японские художники изо всех сил пытались стать популярными на Западе. Но в какой-то момент пришло понимание, что наши внутренние продукты, сделанные без оглядки на иностранные вкусы, востребованы за рубежом. Значит, то, что мы делаем для себя, мы делаем правильно.
При этом японская культура тоже испытывает влияние извне. Так, со временем персонажи анимации стали изображаться все более по-западному. Эти процессы порождают настоящее многообразие в мировой культуре.